«Потенциал управляемого снижения спроса – 16 ГВт»

– Михаил Сергеевич, какую долю рынка управления спросом занимает сейчас «Русэнергосбыт»? Каков в целом сейчас объём этого рынка и как, по вашим оценкам, будет расти рынок и доля компании на нём в среднесрочной перспективе?

– Не секрет, что первыми эту программу начали в США. Понятно, что она делалась не только чтобы заработать. Главная задача заключалась в создании возможности для электростанций максимально долго работать в базовом режиме, а не переключать постоянно режимы с одного на другой. Это выгодно и производителям энергии, потому что если оборудование часто переключается, то, естественно, чаще происходят поломки, увеличивается расход топлива, ухудшаются экологические параметры и т. д. Любое переключение – это всегда некий стресс: и для оборудования, и для системы. Demand response – это, по большому счёту, попытка сделать так, чтобы как можно больше станций работали в более-менее щадящем технологическом режиме.

Тема сегодня остаётся актуальной. Особенно если учесть, что на фоне «зелёной» повестки атомная промышленность снова выходит в лидеры с точки зрения углеродной нейтральности. Это абсолютно правильно, в атомной генерации масса достоинств, но есть один недостаток: её режимы невозможно часто менять.

Поэтому управление спросом активно развивается. На наш взгляд, правильный срок оценки самого процесса не год, не два, а пять, может быть, даже десять лет. Когда мы поймём, что суточные графики потребления становятся более сглаженными, то увидим, что энергетическое оборудование эксплуатируется в более плановом режиме, соответственно, с меньшими расходами, авариями, поломками, износом.

Нам кажется, что этот эффект будет достигнут только тогда, когда мы с вами не просто будем об этом думать как жильцы, как руководители каких-то предприятий. А когда мы будем думать с позиции инвесторов. Здесь есть несколько фаз. Первая: когда вы, выходя из дома, выключаете свет. Вторая: когда вы думаете, как построить свой рабочий график так, чтобы на этом сэкономить или заработать. Третий вариант: когда вы начинаете думать как инвестор. Например, собирается какая-нибудь крупная компания строить завод. Как его построить таким образом, чтобы уже даже на стадии проектирования программировать возможность участия в рынке управления спросом? Чтобы это сделать, инвестор должен быть уверен что в течение 10, а то и 20 лет будут неизменные в целом правила игры, понятные и логичные, и его первоначальные инвестиции, которые потребуются для того, чтобы построить своё производство немножко по-другому, окупятся.

Если говорить о текущем этапе развития управления спросом в России, то мы находимся в начале пути, но последовательно движемся к созданию полноценного рынка. Компании Группы ЕСН занимают на нём около 40%. Нам нравится этот бизнес, мы стратегически видим себя в нём.

– Какова в течение суток разница между пиковым потреблением и ночным?

– Потребление ночью меньше в среднем на 25%.

– На сколько можно сгладить эту разницу?

– Американцы считают, что оптимальный объём мощности управления спросом, то есть мощности, которую потребитель может безболезненно для себя разгрузить в пиковые часы, составляет от 5 до 10% от общего потребления. У нас в стране потребление в пике составляет около 165 ГВт. Соответственно, потенциал снижения – 16 ГВт То есть, как видите, 10% – это много. Сейчас объём рынка порядка, если не ошибаюсь, 1 ГВт с небольшим. Так что возможен рост ещё примерно в 16 раз.

Вообще существует два типа снижения потребления: один – планово-экономический, второй – экстренный, когда у вас происходит какая-то авария, отключение из-за непогоды например.

На самом деле первый опыт управления спросом в России был именно экстренный. В 2005 году была очень холодная зима. РАО ЕЭС и особенно «Мосэнергосбыт» работали в ручном режиме. Не хватало тепла, энергии, поэтому обзванивали предприятия, и если понимали, что есть какой-то цех или здание, которое не нуждается в тепле, то его подачу перераспределяли.

И это второе направление, я думаю, тоже будет в России развиваться. Когда предприятия с условным потреблением в 10 МВт заранее говорят, что в случае какой-то непредвиденной ситуации они готовы сразу отключать 2 или 3 МВт. Их заранее не предупреждают. Случилась авария. Что делать? Не хватает на всех электроэнергии. Нужно кого-то выключить. Их и выключают.

– Это позволит как-то оптимизировать резерв?

– Это позволит просто быть уверенным… Сейчас социальная функция энергетики с каждым годом всё больше и больше. Я могу сказать, самый страшный сон энергетика – это снегопад перед Новым годом или ураган, не дай бог. Потому что все знают, что каждый человек в России имеет право включить телевизор вечером и посмотреть на Новый год то, что мы обычно смотрим: «Голубой огонёк» и поздравление руководителя нашей страны. Поэтому, конечно, хочется второй механизм. Он удобный, полезный, он работает. Во всём мире он тоже есть. Мы думаем, что это направление тоже будет развиваться.

– Какова текущая динамика потребления? Какой ваш прогноз до конца года?

– В первые четыре месяца было превышение. В мае и июне мы видим уже небольшое – на 1–2% - снижение к уровню прошлого года. В целом по году не факт, что будет снижение. Потому что, например, если раньше везли много продукции на Запад – сейчас очень много везут на Восток. На десятки процентов больше. Это означает, что тратится больше энергии. Если из европейской части России везти что-то в Европу или во Владивосток, то очевидно, что на перевозку во Владивосток надо больше энергии. Если в первые месяцы все в ожидании запасались впрок нужными товарами и поэтому энергопотребление было выше, то сейчас, в последние 1,5 месяца, мы видим снижение. Пока сложно сказать, что будет, это наши оперативные данные по потреблению в регионах России, где мы работаем – это 70 регионов. Я смотрю статистику ежедневную, еженедельную и вижу, что был рост в первые четыре месяца, сейчас снижение, но сказать, что это большая тенденция, пока нельзя.

– Как отрицательная динамика потребления может сказаться на рынке управления спросом?

– Такие колебания на уровне 1–2% особенно никак не скажутся. Более того, потребители стали более внимательно думать о своих затратах и доходах. Раньше у некоторых энергопотребителей была очень активная производственная программа. Часто они извинялись и говорили, что мы готовы снижаться, но прямо сейчас у нас срочный заказ, мы работаем 24/7 и не сможем снизить потребление. Теперь мы видим, что наш потребитель начинает говорить: хорошо, у нас срочный заказ, но давайте мы всё-таки попробуем разгрузиться, а потом, попозже чуть-чуть, сделаем. То есть начинают уже больше считать деньги.

– «Совет рынка» и «Системный оператор ЕЭС» в конце прошлого года разработали и направили в Минэнерго новые правила работы агрегаторов. Регуляторы предложили оказывать эту услугу на оптовом рынке и учитывать при конкурентном отборе мощности. В Минэнерго говорили, что рассчитывают запустить целевую модель с 2023 года. На ваш взгляд, требуется какая-либо корректировка этой целевой модели с учётом новых условий? Срок запуска модели комфортен для рынка?

– Вы знаете, я многодетный отец и знаю, что когда ребёнок идёт в первый класс, там его хвалят, вместо оценок ставят звёздочки, какие-то ёлочки рисуют и не ругают, чтобы у него возникло желание учиться. Такая фаза у нас была в управлении спросом. Но теперь мы перешли в среднюю школу, и здесь, конечно, нужны оценки. Сейчас предлагается, чтобы были не только пряники за то, что ты разгружаешься, но и кнуты, если ты не исполняешь то, что обещал. Это нормально, это нормальная фаза для любого рынка. Мы знаем наших клиентов, мы с ними активно и очень глубоко изучаем правила. Безусловно, мы их видели и мы участвовали в обсуждении. К чести Минэнерго и «Системного оператора», они очень много общаются с ключевыми игроками на этом рынке. Пытаются создать рынок, который полезен для энергосистемы и удобен для активных участников. Поэтому мы считаем, что это нормально. Так и должно быть. Если мы претендуем на вознаграждение за то, что мы разгружаемся, то должна быть и система штрафов. Это хорошо. Мы считаем, что это приведёт рынок к более серьёзному отношению и сделает его устойчивым и долгосрочным.

– Насколько привлекательны для потребителей предлагаемые ценовые параметры?

– В этом вопросе мы, конечно, считаем, что наши уважаемые коллеги-генераторы много лет так системно и справедливо критикуют ценообразование на КОМ, что мы с ними согласны. Этой цены, конечно, не достаточно. Более того, мы считаем, что с точки зрения конечного потребителя нужно использовать средневзвешенную цену. Это будет нормально, потому что фактически от того, что мы участвуем в рынке, снижается цена для потребителей, что хорошо. И вознаграждение, которое мы должны получать, конечно, должно быть не тарифное, а должно смотреть на цену рынка, а не только на цену КОМ.

– Один из текущих прогнозов предполагает рост потребления в стране за счёт увеличения спроса со стороны майнеров. Как охарактеризуете ситуацию в этой сфере?

– Что касается майнинга, то мы видим два аспекта. Первое: безусловно, мы все знаем, что майнинг существует, что многие компании в России занимаются этой темой. Мы считаем, что в этом нет ничего плохого. Наша позиция такая, как позиция Минэнерго. Мы считаем, что это нормальные потребители. Если люди готовы в соответствии со всеми правилами безопасности, правилами оптового рынка покупать энергию и использовать её для майнинга – это их дело. Это нормальный потребитель, который должен платить налоги, платить за электроэнергию. Вопрос в том, что пока речь идёт о не очень большой мощности – около 1 ГВт. Но не надо заниматься майнингом, притворяясь индивидуальным потребителем, физическим лицом. Конечно, это не очень хорошо. Когда люди нормально заключают договоры, оплачивают энергию, мощность – пожалуйста.

Другое дело, что, учитывая ESG-повестку, мне кажется немножко странным, когда многие международные компании, с одной стороны, призывают к «зелёной» энергии, а с другой – в мире тратится огромное количество, десятки, если не сотни мегаватт, мощности на то, чтобы фактически греть воздух. Получается так, что мы тратим энергию на создание чего-то виртуального. По крайней мере пока я не вижу, как (я не IT-специалист, конечно) это улучшает жизнь человека. Если потратить энергию, чтобы обогреть дом, – понятно. Или чтобы приготовить еду или сделать автомобиль – тоже понятно. Здесь изготавливаем некоторую абстракцию, но она потребляет очень много энергии. При этом мои коллеги из этой области говорят, что существуют и другие способы поддержания процесса обмена криптовалютами, которые не требуют таких энергозатрат.

Я считаю, что майнер – это нормальный потребитель, он должен платить за электроэнергию. Обсуждается какой-то специальный сбор… Мы же не знаем, сколько они зарабатывают. Мы не можем это подсчитать – это происходит в виртуальном пространстве. Поэтому для государства, наверное, было бы разумным (знаю, что такая концепция предлагается Минэнерго, её тоже обсуждали) брать налог с потреблённой электроэнергии. Потребил – столько-то заплатил. Я считаю, что это хороший способ. Почему нет?

– Какова сейчас ситуация с расчётами за электроэнергию?

– Мы регулярно обсуждаем это и на Наблюдательном совете «Совета рынка». Ежемесячно отслеживаем показатели. Пока, к нашему глубокому удовлетворению, все группы потребителей относятся ответственно, все платят. Физические лица всегда отличались – особенно последние 5–10 лет – стабильными платежами, но и все юрлица корректно платят.

– Ряд крупных потребителей рассматривают возможность напрямую выйти на оптовый рынок (в частности, на ОРЭМ вышла «Иркутская нефтяная компания»). На ваш взгляд, это начало новой тенденции или просто единичные случаи?

– Я бы сказал, что это даже завершением не назовёшь, потому что все потребители, которые посчитали необходимым выйти на ОРЭМ, давно уже вышли. У них есть свои компании, у них есть очень выгодные контракты. Мы не видим сейчас никакой тенденции. Всё очень спокойно.

– Для «Русэнергосбыта» актуален вопрос переноса обязательств (в физических объёмах) по установке интеллектуальных приборов учёта? Какие параметры по программе установки ИСУ, на ваш взгляд, сейчас были бы оптимальны?

– Мы всегда относились к этой программе очень осторожно. Россия – огромная страна. Есть высокотехнологичные регионы, например Москва, где потребители сидят буквально друг у друга на головах в многоэтажных зданиях и где, наверное, это можно сделать, потому что покрытие всеми средствами связи просто колоссальное. Но есть посёлки на БАМе, на Транссибе, где стоят дома барачного типа, где люди до сих пор живут. И ставить счётчик стоимостью десятки тысяч рублей не рационально, не нужно. Более того, со связью там большие проблемы. Мы всегда считали, что хочется сделать максимально интеллектуально заряженный счётчик. Тем более что наш акционер – компания Enel – первой в мире сделала интеллектуальную систему учёта для всей страны. У нас действительно большое генетическое желание сделать масштабный проект, но при этом они нам первыми сказали, что существуют разные особенности. Надо везде подходить индивидуально. В крупных городах – да, всё понятно. В посёлках должен быть какой-то более упрощённый способ. Это первое.

Второй вопрос – это, конечно, вопрос безопасности. Интеллектуальный прибор учёта, как правило, подразумевает возможность дистанционного отключения. Вопрос, кто это делает? Поэтому счётчики должны быть сертифицированы с точки зрения безопасности потребителей, чтобы их не могли отключить дистанционно, в том числе хакеры.

Третий вопрос – до конца не решена проблема комплексной замены. Предположим, в многоквартирном доме у кого-то из жильцов подошёл срок замены счётчиков. По закону мы должны поставить интеллектуальный счётчик. Мы готовы ставить, но мы хотели бы сделать это сразу на весь дом. Получается так, что мы в течение восьми лет срока жизни счётчика должны каждый год приходить и менять по 5–10 счётчиков. Представляете, сколько это работы? Каждый раз проект, каждый раз подрядная организация работает. В идеале нам хотелось бы, но мы этого не добились, чтобы при замене счётчиков мы меняли бы их во всём доме. Опять же нерешённая проблема: у человека счётчик свой. Он его купил в своё время и поставил. Мы говорим, что убираем и ставим интеллектуальный счётчик. А потребитель в ответ: «Это мой счётчик, это моя собственность. Кто вы такие?»

Плюс, конечно, технологически сейчас, когда все цепочки претерпевают самые разнообразные трансформации, мы видим, что нужно сделать паузу и посмотреть, как это будет работать. Потому что звучало много вариантов создания собственной элементной базы. Конечно, это можно сделать, но пока у нас в стране производство доступных по цене и интеллектуально заряженных счётчиков мы не видим. Это не очень хорошо.

– Из-за санкций вы фиксируете сейчас рост цены или сложности с приобретением ИСУ?

– Рост цены происходит точно. На 40–50%.

– Видите ли вы необходимость во включении сбытовых компаний в перечень системообразующих предприятий, что открывает доступ к льготному кредитованию под 11%?

– Сбытовым компаниям льготные кредиты нужны в случае, когда складывается плохая ситуация с платежами. Пока мы видим, что платежи идут нормально, я считаю, что, наверное, не стоит включать нас в перечень.

– Какие ещё меры поддержки от государства необходимы сейчас сбытовым компаниям? Может быть, не финансовые, а регуляторные. Изменение параметров программы по внедрению ИСУ было бы значимо?

– Да, это очень важно.

– Может, ещё что-то?

– Нет. Мне кажется, это самое правильное, потому что, конечно, умные приборы учёта – это будущее, мы к этому идём. Другое дело, что хочется сделать всё более плавно, технологически оправданно и рационально с точки зрения стоимости. Если в доме барачного типа, где квартира стоит 30–50 тысяч рублей, ставить счётчик, который стоит 30 тысяч, – это и дорого, и неоправданно. Безусловно, будущее – за умными счётчиками, прогресс не остановить. Просто всё надо делать правильно, корректно, с минимальными затратами и учитывая ситуацию.

Материал подготовлен в рамках совместного проекта портала «Переток» и журнала «Энергия без границ»

2 августа 2022 в 13:46