«Претензии «Русала» противоречат здравому смыслу»

– Арбитражный суд Москвы 17 апреля отклонил один из четырёх исков структур «Русала» к «Юнипро», в которых металлурги не только требовали выплатить им суммарно 385 млн рублей по факту аварии на третьем энергоблоке Берёзовской ГРЭС, но и разорвать ДПМ по этому объекту. Вашу позицию активно поддержали регуляторы, считающие расторжение договора по одному энергоблоку прецедентом, способным обрушить всю юридическую конструкцию. Как вы прокомментируете решение суда?

– Могу сказать банальную фразу – восторжествовало правосудие. Это реально так, решение соответствует всему отраслевому регулированию, всей практике и закону. «Русал» пытался подать тему так, что она не касается общей конструкции, история про конкретный объект и на системе в целом она никак не отразится. Это прямое нарушение подписанных договорённостей. Победи они в суде и создай прецедент, это нанесло бы непоправимый вред системе отношений в секторе электроэнергетики, не говоря уже о инвестклимате. Мы, безусловно рады принятому решению, считаем его правильным и полностью соответствующим отраслевому регулированию и правоприменительной практике. Посмотрим, что будет дальше. Они подали против нас четыре иска, это четыре разных судьи… Вряд ли «Русал» будет отзывать эти иски, по крайней мере, из первой инстанции. Поэтому нам предстоит бороться дальше, что мы и будем делать. Они заявили, что решение московского арбитража будут опротестовывать в апелляционной инстанции – будем готовиться.

Но отдельно хотел бы остановится на двух моментах. Во-первых, пересмотр крупных отраслевых соглашений, по которым живёт весь сектор, да ещё и ретроспективно, противоречит не только правоприменительной практике, но и здравому смыслу. Во-вторых, я полагаю, что «Русалу» грех жаловаться: пока мы ремонтируем блок они сэкономят минимум 20 млрд рублей. Никто не платит ни за мощность, ни за что, при этом энергию бесперебойно получая. В свою очередь, мы инвестируем много денег в восстановительный ремонт, создаем рабочие места, размещаем заказы на оборудование у российских поставщиков. То есть, по сути, этот вынужденный ремонт является дополнительной инвестицией с нашей стороны.

– В прошлом году ситуация вокруг аварийного энергоблока Берёзовской ГРЭС послужила одним из поводов для поднятия потребителями вопроса о выработке оснований для разрыва ДПМ. Вопрос особенно актуален на фоне запуска широкомасштабной программы модернизации. Какова ваша позиция по этому вопросу?

– Наверное, в этом какая-то логика есть, но только глядя в будущее. Ретроспективно менять установленные правила, когда компания на определённых условиях уже инвестирует огромные деньги, нельзя. Это наша принципиальная позиция. Когда мы говорим о модернизации, то, наверное, в рамках комплексной программы какие-то правила можно прописать, и это было бы логично. Не секрет, что в рамках первой программы ДПМ были случаи задержки ввода объектов на несколько лет. Но правила должны быть выработаны «на берегу», до старта программы, они должны быть абсолютно понятны и прозрачны для всех участников рынка. Если правила будут меняться по ходу игры, то в таком процессе точно нельзя участвовать. Что касается конкретной текущей позиции, то «Юнипро» солидарно с мнением, сформулированным «Советом производителей энергии» (подробнее о позиции ключевых игроков рынка по вопросу оснований для разрыва ДМП см. в рублике «Эксперт-Клуб»). Консультации продолжаются, надеюсь, что мы договоримся по этому вопросу в ближайшее время.

– Между тем конкурсные процедуры по отбору первых проектов модернизации ТЭС уже начались, в ходе «залпового» отбора на 2022-2024 годы «Юнипро» показала второй результат после «Интер РАО», выиграв 19% мощностей разыгранной квоты в 8,6 ГВт. Как вы оцениваете такой результат?

– Да мы вторые. На наш взгляд, всё прошло в рамках заданных параметров, никаких подтасовок и спекуляций не было. То есть, абсолютно чёткий и понятный процесс, в отношении себя мы прогнозировали именно такие результаты. В отношении других участников мне трудно говорить, потому что информация была, в общем-то, закрыта. Но по логике, изначально заложенной в фундамент программы, на старте должны были победить проекты востребованные, крупные и относительно дешевые. Мы ожидали, что в первой волне победят самые конкурентоспособные и самые дешёвые проекты. Что и произошло. Так что мы результатом удовлетворены.

– Сколько заявок было подано «Юнипро» и сколько проектов отобраны?

– Нами было подано пять заявок, отобрано две. Причины (непрохождения трёх проектов – ред.) я сейчас бы не хотел обсуждать, но мы считаем, что это неплохой результат.

– ТГК-2 практически сразу заявило о несогласии с результатами предварительного отбора. Насколько, на Ваш взгляд, объективны высказанные претензии?

– На мой взгляд, они не объективны. Логика модернизации подразумевает, что на первых конкурсах отбор проходят наиболее загруженные и дешевые проекты, более дорогие проекты будут востребованы на следующих отборах, часть пойдёт по 15-процентной квоте правительственной комиссии по развитию электроэнергетики. Кроме того, мы очень надеемся, что в обозримом будущем у нас появятся газовые турбины, которые позволят провести более глубокую модернизацию, обновляя паросиловые установки до парогазовых, что существенно повысит КПД такой генерации и будет полезно с точки зрения экологии.

Пока у нас есть опасения, что на горизонте 5-7 лет мы хорошую, надёжную турбину большой мощности всё-таки не получим. Хотя работа идёт по разным направлениям, и надеюсь мы ошибёмся. Полгода назад мы понимали, что без 100-процентно локализованной газовой турбины мы не будем иметь возможности заявлять проекты перехода от ПСУ к ПГУ. Сейчас у нас нет такой уверенности: я считаю, что при повышении степени локализации того же Siemens или GE, у нас такая возможность будет. Так что мы очень ждём и готовимся к реализации такого сценария.

– А что изменилось за последние полгода и позволяет Вам оптимистичнее смотреть на перспективы?

– Всё-таки локализация идет, партнёры предпринимают практические шаги – это раз, во-вторых, ситуация вокруг этого вопроса в секторе стала поспокойнее.

– На рынке сейчас прорабатывается два основных варианта: создание собственных газовых турбин «с нуля», для чего государство планирует выделить из бюджета 7 млрд рублей, и локализация производства уже имеющихся образцов крупнейших мировых производителей в сотрудничестве с российскими генераторами. Какой из этих вариантов представляется Вам более реальным?

– Реально и то, и другое, но локализация будет быстрее. Я не думаю, что это взаимоисключающие процессы, наоборот, было бы очень хорошо, если бы они шли параллельно. Потому что конкуренция не помешает, а вопрос создания собственной газовой турбины давно назрел. Программа модернизации – длинная и рассчитана на много лет. Надеюсь, что в каком-то разумном временном горизонте у нас появится возможность использовать качественные отечественные газовые турбины.

– Но пока у «Юнипро» нет проектов, подразумевающих смену цикла?

– Сейчас пока нет. Мы заказали ряд пред-ТЭО и инженерных изысканий с тем, чтобы понять перспективы. На первый отбор мы выходили самостоятельно, понимая какие проекты подавать и с чем выходить на аукционы, внешние организации к работе не привлекали. В проектах, где речь может идти о смене цикла, мы обратились за такой помощью и сейчас работаем над этим вопросом. Это коммерческая история, которая станет понятна к одному из следующих отборов, пока обсуждать детали преждевременно.

– На какие сроки вы сейчас рассчитываете?

– Пока на мой взгляд, оптимистично – 2026 год (срок ввода модернизированных генмощностей – ред.), реалистично – 2027 год.

– Накануне модернизационного отбора Вы говорили, что в течение 2-3 недель после конкурса «Юнипро» может принять решение о выходе на рынок заёмного капитала после длительного перерыва. Принято ли такое решение о привлечении средств и в какой форме: банковские займы, бонды?

– Пока не определились, вопрос остаётся открытым. Мы провели предварительные переговоры с рядом банков, все готовы нас поддерживать по теме привлечения финансировании. Сейчас думаем какой инструмент мы могли бы выбрать – по схеме, объёмам и самому факту рыночных заимствований окончательных решений пока нет.

– Как после аварии на Берёзовской ГРЭС изменилась работа инжинирингового подразделения компании?

– Аварии случаются в энергетике. Не могу сказать, что до происшествия у нас была плохая система инжиниринга, но после происшествия определённые выводы мы сделали. Для начала приняли решение о ликвидации 100-процентной дочерней компании и создании соответствующего подразделения внутри «Юнипро» для повышения управляемости и сокращения некоторых издержек. Функцию как таковую мы не убили, но поняли для себя, что выходить на рынок подряда не будем. Это не наш путь, мы не готовы брать на себя сопутствующие риски. Поэтому приняли решение перевести специалистов в штат «Юнипро» и воссоздать дирекцию по капитальному строительству.

– Сейчас «Юнипро» активно присматривается к сегменту распределённой генерации. Каковы Ваши планы в этом направлении?

– Мы давно начали присматриваться к проектам распредгенерации, ещё семь лет назад. Со временем было реализовано несколько небольших проектов, но сейчас у нас в поле зрения два более значительных – до 100 МВт каждый. Для сектора распределённой промгенерации это приличные величины. По этим проектам мы находимся на конечных стадиях оформления договорных отношений. Но переговоры пока идут, раскрывать детали преждевременно. Могу сказать, что мы готовы финансировать эти проекты как самостоятельно, так и совместно с заказчиками, готовы управлять построенными объектами. Просто строить нам не так интересно, мы не строительная компания; для нас привлекательнее комплексные решения, использования собственных ноу-хау на благо экономики нашего партнёра.

– То есть вы ориентируетесь, прежде всего, на комплексные проекты, подразумевающие последующую эксплуатацию построенных мощностей?

– Возведение и дальнейшее обслуживание в той или иной форме – идеальные проекты, но мы не закрыты ни для каких идей. Например, сейчас мы обсуждаем с рядом партнёров, необязательно из России, вопросы организации энергоаудита с последующим формированием стратегии энергоразвития. Мы предлагаем совершенно разные услуги.

– Крупные потребители уже много лет угрожают уходом с единого энергорынка в собственную генерацию из-за роста финансовой нагрузки. Насколько с точки зрения генератора логично строить распредгенерацию для крупной промышленности?

– Ну, а что делать? Они все равно будут строить. Это мировой тренд, и не мы его придумали, запретить им строить никто не может. Участвовать в этом или гордо проходить мимо? Мы приняли решение участвовать. Потому что мы понимаем, как это делать, как создавать эффективные мощности и потом рационально их использовать, формировать для клиентов востребованные наборы дополнительных услуг.

– Интересующихся перспективами развития собственной генерации среди крупных промышленников в последние годы стало больше?

– Без сомнения. Тема схожа с энергосбережением: пока у тебя низкие цены на энергию, заниматься этим нет никакого резона. Такая же история с распредгенерацией. Пока электроэнергия дешевая, зачем? Как только формируется тренд на рост цен, потребители начинают искать альтернативные источники. В последние годы, скажем, на протяжении последних трёх лет, вопрос создания распредмощностей решался внутри компаний, которые создавали специальные энергодивизионы, дирекции и т.д. Сейчас многие оказались заинтересованы в аутсорсинге. Потребители постепенно понимают, что лучше говорить с профессиональными энергетиками, которые будут профессионально, на экспертном уровне обслуживать оборудование. Вот эта тенденция явно на лицо.

– Круг интересантов изменился?

– Он очень широкий, включаются всё новые игроки рынка, вся крупная индустрия – химия, нефтехимия, металлургия. Самый широкий круг.

– Какие проблемы, в решении которых энергосообществу требуется помощь государства, Вы считаете сейчас наиболее актуальными?

– Если бы решение по заявлению «Русала» о расторжении ДПМ было бы принято не по существу, то это, конечно, здорово бы пошатнуло инвестиционные интересы. Подтверждение незыблемости ранее принятых правил игры позитивно для стабильности инвестклимата. С этой точки зрения, пока всё нормально.

Из того, что настораживает и становится всё большей проблемой для сектора, я бы выделил проблему неплатежей. Лидирует Северо-Кавказский федеральный округ, его вклад всем известен, но решить ситуацию пока не удаётся. Неплатежи растут, деньги из отрасли вымываются, что негативно влияет на инвестиционный потенциал компании. Задолженность на розничном рынке уже близка к 300 млрд рублей, в оптовом – приближается к 80 млрд рублей. Мы понимаем, что перспектив решить проблему в одночасье нет, но для начала главное – остановить процесс. Нужно провести черту, наладить поступление платежей за текущие поставки и обсуждать какую-то реструктуризацию или иные варианты «расчистки поляны».

Материал подготовлен в рамках совместного проекта портала «Переток» и журнала «Энергия без границ»

14 мая 2019 в 00:50