«Отношение потребителей к ВИЭ меняется»

– Семь лет назад была принята программа стимулирования инвестиций в возобновляемую энергетику, как вы оцениваете результативность этих мер? Достигнуты ли целевые показатели?

– Для начала напомню несколько знаковых цифр, которые позволят осознать, насколько важное значение оказывает программа на развитие сектора ВИЭ в России. В 2009 году Правительство РФ установило на 2020 год целевой показатель по доле возобновляемой энергии в энергобалансе в размере 4,5%, в то время как тогда он составлял менее 0,02%. Сегодня благодаря программе поддержки эта цифра выросла более чем в 10 раз, а к 2025 году рост будет 50-кратным! Конечно, 1% – это всё ещё капля в море, особенно на фоне других стран, где ВИЭ уже производят 30–50% от всей электроэнергии, но для России это 5800 МВт за 11 лет действия программы. И это значительный шаг вперёд. Семь лет назад возобновляемой энергетики в стране не было. Ни в промышленном развитии, ни на рынке электроэнергии она не играла никакой роли. Были лишь отдельные экспериментальные проекты.

Что же мы имеем сейчас? Создан мощный инновационный промышленный кластер в сегменте оборудования для возобновляемой энергетики с годовым производственным потенциалом около 1,5 ГВт. Номенклатура выпускаемых элементов значительная, и это способствует развитию производств не только непосредственно крупных узлов энергетического оборудования, но и стимулирует сопутствующие отрасли: химическую, стекольную, металлургическую и пр. Важно, что участникам сектора ВИЭ удалось привлечь в Россию иностранных инвесторов и технологических партнёров, благодаря чему в стране создаются инновационные производства, на которых используются передовые научные разработки. Предприятия активно развивают научную базу, соответственно, мы видим серьёзное оживление в НИИ и вузах, где тема ВИЭ приобретает всё более важное значение и востребованность. Первые показательные результаты в научной сфере, кстати, тоже уже можно отметить. Благодаря совместным исследованиям ФТИ им. А. Ф. Иоффе и производителя солнечных модулей ГК «Хевел» в их научном центре в Санкт-Петербурге эффективность солнечных ячеек, используемых при производстве модулей на заводе в Новочебоксарске, превысила 23%. Это действительно прорыв.

В секторе ветроэнергетики бизнес-модели, реализуемые инвесторами при локализации производства оборудования, отличаются с точки зрения выстраивания цепочки создания добавленной стоимости. Но то, что в этом процессе наряду с мировыми лидерами Vestas, Siemens Gamesa и Lagerwey участвуют такие российские гранды, как «Росатом», «Роснано», «Северсталь» и другие, даёт все основания полагать, что создаваемая продукция будет конкурентоспособна не только внутри страны, но и на мировых рынках.

– Часто звучит критика, что программа поддержки ВИЭ буксует и объекты вводятся с большим опозданием. С чем это связано и как вы оцениваете риск, что часть проектов будет полностью сорвана?

– Мы должны помнить, что на старт программы пришёлся серьёзный экономический и политический кризис. Безусловно, это нарушило планы инвесторов: курс рубля упал более чем на 50%, ставка по кредитам выросла более чем в два раза, а санкции ограничили возможности для кооперации с международными компаниями. Учитывая, например, что в тот момент в России в принципе отсутствовало производство какого-либо оборудования для ветроэнергетики, все отмеченные негативные факторы сыграли серьёзнейшую роль. Негативный тренд был переломлен в конце 2016 года. Начали формироваться консорциумы ответственных инвесторов, которым, несмотря на все сложности, удалось сложить непростой пазл локализации производства, и сейчас сектор активно наращивает темпы и сокращает объём просроченного строительства. Есть абсолютная уверенность, что к 2025 году все запланированные проекты будут реализованы в полном объёме.

Но уж если мы обсуждаем этот вопрос как критику со стороны потребителей энергорынка, надо прояснить, что за просрочку ввода в эксплуатацию инвестор отвечает конкретным рублём. Правилами рынка предусмотрены серьёзные штрафы, в пользу рынка уже выплачено более 5 млрд рублей. Также надо учитывать, что базовый срок оплаты мощности, который, согласно правилам, равен 15 годам, сокращается ровно на период просрочки, таким образом, помимо штрафа инвестор теряет выручку.

– На фоне обострившегося состояния мировой и российской экономик звучат высказывания о пересмотре приоритетных направлений развития отдельных секторов. Обсуждаются аргументы о возрастающей стоимости электроэнергии для бизнеса по причине реализуемых мер поддержки тех или иных проектов за счёт средств рынка электроэнергии. Справедливо ли это в отношении проектов возобновляемой энергетики?

– Казалось бы, при снижении цен на нефть интерес к возобновляемой энергетике должен падать, так же как инвестиции в её развитие. Однако это не так. Именно во время кризисных явлений и непосредственно падения цен на нефть актуальность развития бестопливной энергетики возрастает. Серьёзная волатильность цен на углеводороды является для энергетики, возможно, более серьёзным раздражителем, чем просто высокие цены. Учитывая общий мировой тренд на декарбонизацию, страны – экспортёры углеводородов вынуждены искать новые возможности для диверсификации экономики и экспорта, наращивая его несырьевую составляющую.

Для России развитие сектора возобновляемой энергетики как раз тот самый случай, когда, следуя мировым тенденциям в борьбе с изменением климата, происходит не только снижение углеродоёмкости национальной энергетики, но и реализуется становление инновационного научно-промышленного кластера в сегменте оборудования для возобновляемой энергетики. Важно напомнить, что на российском рынке специальным мерам поддержки подлежат лишь проекты с локализованным оборудованием.

Что же касается цены на возобновляемую электроэнергию, то она действительно была выше традиционной генерации в первые годы реализации программы поддержки. Но с 2016 года на нашем рынке установилась жёсткая конкуренция, которая параллельно с общемировым трендом на снижение цен на оборудование в секторе ВИЭ сократила этот показатель более чем в два раза. Для объектов генерации, отобранных на последних аукционах, цена киловатт-часа ветровой и солнечной энергии установилась на уровне ниже 6 и 12 рублей соответственно. На российском рынке присутствует достаточное количество тепловых и атомных электростанций, также работающих по договорам предоставления мощности, цена киловатт-часа на которых лежит в этом же диапазоне, а зачастую и переваливает за его верхнюю границу. При этом пока на российском рынке никак не оценивается и не учитывается в конечных ценах тот самый углеродный след, который может составлять значительную долю в конечной цене, в других странах это уже реализовано.

– Всё же ДПМ ВИЭ отражается на цене, которую платят потребители оптового рынка электроэнергии и мощности. Почему выбрана именно такая модель поддержки и за развитие ВИЭ должны платить потребители?

– Сегодня на российском рынке электроэнергии ни один инвестиционный проект не может быть реализован на чисто рыночных условиях, не прибегая к специальным инструментам гарантирования возврата инвестиций. Договор предоставления мощности (ДПМ) – один из них, и сейчас он получил наибольшее распространение. В совокупности на рынке более 35 ГВт (ТЭС, АЭС, ГЭС, ВИЭ) работает именно по этому механизму. Таким образом, сектор ВИЭ не исключение из правил, и то, что, как любую другую генерацию, «зелёную» энергетику оплачивают все потребители, абсолютно нормально. Именно так это и работает по всему миру. В конце концов бенефиты от использования безуглеродной электроэнергии тоже получают потребители, а это и снижение выбросов парниковых газов, и сокращение антропогенного воздействия, и инновационное развитие промышленности и науки.

Доля оплаты генерации ВИЭ в конечной цене на электроэнергию сейчас составляет около 1%. К 2025 году, когда будет введено ещё 4 ГВт новых мощностей, этот показатель возрастёт, но всё ещё будет ниже 3%. Много это или нет – вопрос, конечно, дискуссионный, но в других странах, где климатическая повестка реализуется более активно, этот показатель может превышать 20–30%. Потребители, на мой взгляд, должны быть намного больше обеспокоены другими так называемыми нагрузками на рынок, которые совсем не имеют ничего общего с энергетикой. Субсидирование Дальнего Востока, которое не оказывает никакого влияния на развитие электроэнергетики, в 2020 году обойдётся бизнесу ценовых зон оптового рынка в 37,6 млрд рублей, что на 15% выше совокупного платежа за ВИЭ. Перекрёстное субсидирование в сетевом комплексе, которое превышает 220 млрд рублей, сохраняется на протяжении многих лет. Вот по таким вопросам действительно нужны комплексные решения, которые в среднесрочной перспективе важно сориентировать на экономический рост, и, возможно, здесь не обойтись без бюджетных средств и специальных госпрограмм.

Важной тенденцией является то, что отношение потребителей к ВИЭ меняется. Возможно, они всё так же против любых ДПМ, но при этом всё чаще сами являются инвесторами в объекты генерации ВИЭ и наращивают добровольный спрос на «зелёную» энергию в рамках выполнения обязательств своих программ устойчивого развития. Я уверен, что в ближайшей перспективе на нашем рынке мы увидим новых инвесторов в возобновляемую энергетику из числа нефтегазовых, металлургических и прочих промышленных компаний. Конечно, важным драйвером этих перемен является климатическая повестка, которая всё больше проникает в бизнес корпораций и неминуемо меняет парадигму не только современной энергетики, но и общий подход к промышленному производству.

– Сейчас обсуждаются параметры продления программы поддержки ВИЭ до 2035 года, зачем это нам? И какой вы видите отрасль ВИЭ в России к 2035 году, если реализуются оптимистичные ожидания участников рынка?

– Сейчас в стране построено и эффективно работает более 1300 МВт «зелёной» генерации, к 2025 году эта цифра превысит 5800 МВт, и в стране будут развёрнуты производства инновационного оборудования для ежегодно растущего более чем на 10% в глобальном масштабе сегмента ВИЭ. Но при этом Россия так и будет фигурировать в топе самых углеродоёмких экономик, и доля «зелёной» генерации будет на неприлично низком уровне в 1%. Продление программы поддержки важно со всех точек зрения: роль климатической повестки возрастает, и обойти задачи декарбонизации будет невозможно без учёта таких технологий. Перед нашей промышленностью стоит важная задача – нарастить несырьевой экспорт, и делать ставку нужно именно на быстрорастущие сектора, ВИЭ – один из них; отсутствие в стране собственного производства оборудования будет означать полное технологическое отставание и дефицит научных и инженерных компетенций, причём в том числе в таких важных инновационных направлениях, как накопители энергии и цифровые решения для энергетики. На мой взгляд, уже ни у кого нет сомнений в том, что возобновляемые источники энергии станут базисом для энергетики будущего.

В новой программе планируется существенный пересмотр ряда параметров, благодаря чему её эффективность значительно возрастёт. Мы прогнозируем продолжение текущего тренда в части снижения стоимости возобновляемой электроэнергии и можем с большой долей вероятности утверждать, что к 2035 году проекты ВИЭ будут дешевле прочей новой генерации на нашем рынке. Важным вопросом, конечно, остаётся сам объём национального рынка. Если объём годовых вводов будет 700–800 МВт, это позволит повышать эффективность текущих производств и наращивать экспорт, но вряд ли позволит говорить о больших инвестициях в технологическое развитие. Чтобы занять на мировом рынке амбициозные позиции, эти показатели должны превышать 2 ГВт в год.

6 апреля 2020 в 12:07