Как лампочка попала под суд

В конце XVIII века Антуан Лавуазье экспериментально установил существование кислорода, после чего устроил показательный «суд» над флогистоном, чьим существованием до этого момента объясняли горение. Разыгранное на публике судебное заседание завершалось торжественным сожжением виновного в научной несостоятельности Флогистона по обвинению Кислорода. Шутка учёного привлекла внимание учёных к кислородной теории, но в истории науки осталась не более чем шуткой. Кто мог предположить, что ровно через столетие физика увидит новый суд, на этот раз нешуточный, и обвиняемым на нём выступит электричество. В 1879 году Парламентская комиссия Англии всерьёз вела следствие в отношении нового способа искусственного освещения, а могущественные газоосветительные компании использовали все возможности, чтобы приговор для их нового конкурента был смертельным. О том, в чём обвиняли электричество, кто его защищал и каким было решение суда, читайте в материале «Перетока».

Суровое газовое освещение

Стоит подробней остановиться на том, каким было освещение крупных городов Европы в XIX веке. Свечные лампы использовались в домах аристократов и нуворишей, для обычного люда они были дороги. Масляные лампы сильно коптили и применялись в основном в нежилых помещениях, например, в маяках. С середины века в быт европейцев прочно вошли газовые горелки: светильный газ выигрывал и по стоимости, и по длительности горения, и по световой силе. На выбор домовладельцев предлагались газовые рожки различных модификаций, самой «продвинутой» из которых была газокалильная лампа – со специальной металлической сеткой, ярко светившейся при накаливании. Мощность такой горелки достигала 50 свечей, что примерно соответствует современной 25-ваттной лампочке. Обычная же бытовая газовая горелка, используемая в жилых домах, давала количество света равное максимум пятнадцати свечам.

Малая световая сила была не самым большим недостатком газового освещения (к тому же более мощного тогда и не существовало). Гораздо обременительнее были последствия постоянного горения газа, в первую очередь выделение большого объёма углекислого газа при одновременном сокращении количества кислорода. Недостаток кислорода приводил к тому, что водород, из которого на треть состоял светильный газ, быстро выгорал, углерод при этом успевал выгореть лишь частично. В результате горелка быстро покрывалась копотью, начинала чадить, и мебель, обои, шторы и ковры неизбежно со временем покрывались сажей. Кроме того, выгоревший водород связывался с кислородом и образовывал водяные пары, воздух в комнатах быстро насыщался влагой. Запотевшие окна стали обычным явлением в городах с газовым освещением. Самым популярным домашним растением стал фикус, поскольку только он мог выносить подобную атмосферу.

Когда в помещении становилось окончательно нечем дышать, приходилось распахивать окна и проветривать. Зимой, особенно в северных странах, это означало выпустить на улицу драгоценное тепло, которое обходилось недёшево. Естественно, многие предпочитали сидеть в полутьме, нежели замерзать в собственном доме.
Характеристика газового освещения была бы неполной без упоминания постоянного мерцания, исходившего от пламени горелки и быстро утомлявшего глаза. О безопасности не стоит и говорить: подробные инструкции, как вести себя в случае угрозы взрыва газа, были неотъемлемой частью книг по домоводству, а постоянные визиты газовых служб и контролёров – рутинной частью жизни.
И тем не менее, несмотря на все недостатки, газовое освещение успешно просуществовало весь XIX век, не имея в крупных городах хоть сколько-нибудь заметных конкурентов. К концу столетия сформировалась целая отрасль, обеспечивавшая выработку из угля светильного газа, его хранение, централизованное распределение, производство систем подачи газа, горелок, приборов учета. Акции газовых компаний считались выгодным вложением и росли в цене вместе с уровнем урбанизации европейских стран. Это продолжалось до того момента, как в 1876 году мир не облетела новость об изобретении «русского света» – «электрической свечи» Павла Яблочкова. Через год она уже осветила первые улицы Парижа и Лондона (в России, как известно, лампы Яблочкова загорелись на год позже, осветив казармы Кронштадта), через два – перешагнула Атлантику и завоевала весь мир.

Битва на Темзе

Реакция газовых компаний была ожидаемо резкой. Они обрушили все свои финансовые, административные и коммуникационные ресурсы на неокрепшую ещё электроэнергетическую отрасль. Газеты пугали своих читателей сказками об идущих от электрических лампочек парах ядовитого газа, губительном невидимом излучении, ослепляющем действии яркого света. Мало просвещенное в вопросах электротехники общество готово было верить этим выдумкам, замешанным на малой толике научной правды, тем более что часть «грехов», в которых газовики обвиняли электричество, имела под собой основание. В частности, дороговизна нового вида энергии и неизбежные неудобства в городах, решившихся перекапывать улицы для прокладки электролиний. Справедливости ради надо заметить, что сторонники электричества, поставившие на его развитие не только идейные воззрения, но и капиталы, не оставались в долгу и, не стесняясь, преувеличивали в прессе даже самые невинные просчёты газовщиков.

Очевидные преимущества электрического освещения, его удобство и эффективность, в итоге оказались выше всяких споров. Однако в конце XIX века ещё оставалась страна, в которой электрогазовые битвы затянулись и приняли нешуточный оборот: в Англии для решения спора об уличном освещении потребовалось вмешательство облечённой судебной властью Парламентской комиссии.
Дело в том, что наибольшее распространение газовое освещение получило именно в Лондоне: во второй половине XIX века столица Британии потребляла почти столько же газа, сколько вся Германия. В конце 1870-х годов с тем же энтузиазмом, с которым ранее внедрялись газовые светильники, английские предприниматели принялись оборудовать дома и улицы «русским светом». Иногда на одной и той же улице устанавливалось и газосветильное, и электрическое оборудование. Столкновение интересов стало происходить слишком часто, и в 1879 году, накопив более трех десятков обращений, Парламентская комиссия решила провести открытое судебное заседание, чтобы детально разобраться в тех обвинениях, которые друг другу адресовали газовые и электроосветительные компании. В качестве свидетелей суд призвал виднейших учёных, в частности, профессора лондонского Королевского института Джона Тиндаля, сэра Уильяма Томпсона лорда Кельвина, основателя компании Siemens доктора Вернера Сименса.

Формально комиссия должна была вынести заключение, что такое электричество и как само по себе, и как товар, и как его применение должно учитываться в законодательстве. В законах были прописаны требования к производству и к потреблению газа и воды, а каким образом регламентировать электричество, получаемое с помощью других энергетических ресурсов, и главное, кто должен им владеть, никто не знал. Газовые компании настаивали на том, что если и предстоит заменить газовое освещение электрическим, то этот процесс должны контролировать именно они. Чем это грозило, гадать не приходится. Благодаря лоббированию со стороны газовых компаний, заседание Парламентской комиссии из чисто законотворческого мероприятия превратилось в настоящий суд над электрическим освещением, тем более что у комиссии были полномочия вызывать свидетелей, проводить дознание и требовать доказательств.
Помещение, в котором проходили заседания комиссии, было увешано диаграммами и чертежами, изображавшими схемы работы электрических осветительных систем. В качестве «вещественных улик» судьям были предъявлены новейшие электрические приборы, демонстрация которых составляла одну из главных частей судебного процесса. Центральное место на столе вещественных доказательств занимала «свеча» Яблочкова. Сам изобретатель в то время находился в России, на слушаниях не присутствовал и узнал об их проведении постфактум.

Следствие велось следующим образом: председатель высочайшей комиссии лорд Плейфэйр зачитывал вопросы, а приглашённые свидетели на них отвечали. Господин Тиндаль был вынужден прочесть целую лекцию о физике электрических процессов, доктор Сименс дал подробное описание множества электрических машин. Но в основном вопросы комиссии лежали в практической плоскости и, подсказанные злопыхателями, порою звучали не только алогично, но и просто анекдотично.

В частности, благородные дамы, как стало известно комиссии, жаловались на то, что электрические лампы показывали их буквально в невыгодном свете: кожа под его яркими лучами казалась менее свежей. Доктор Сименс, которому судьи адресовали это замечание, согласился, что синий спектр в электрическом свете преобладает и при соединении с теплыми, желтоватыми оттенками кожи даёт зелёный цвет, однако этого эффекта можно избежать с помощью золотистых отражателей. Этот факт должен был порадовать не только дам, но и рыночных торговцев: они отмечали, что электрическое освещение портит вид рыбы (хотя, возможно, яркий свет не позволял скрадывать недостатки товара).

Беспокойство вызвало и применение электрических ламп в магазинах одежды – свет мог искажать цвет платьев. Сименс возразил, что электричество как раз максимально приближено к дневному свету в отличие от других видов освещения. Но комиссию больше убедило даже не это, а то, что в Париже, законодателе мод, электрические лампы уже давно используются в модных домах.
«Не будет ли электрическая лампа выделять слишком много тепла?» – беспокоились судьи. – «Что вы, – заверяли учёные, – тепло «русской свечи» ничто по сравнению с тем, которое даёт газовая горелка». «Что делать с тем, что яркий свет лампы опасен для зрения, смотреть на него нет никакой возможности?» – «Так не смотрите, – говорили учёные, – ведь солнечный свет ещё ярче, но ни у кого не вызывает нареканий, а, кроме того, лампы, конечно, стоит вешать вверху, а не на уровне глаз». «Правда ли, что электрические лампы производят веселящий газ?» – «В очень малых количествах, совсем не заметных окружающим». «Будут ли лампы коптить?» – «Совсем нет, и мебель, шторы и картины, наконец, приобретут приличный вид». «Правда ли, что электричество дороже газа?» – «Безусловно, но оно даёт и больше света», – отмечали инженеры.

В ходе дискуссии о стоимости освещения произошёл весьма неприятный курьёз для газовых компаний. Войдя в азарт, один из их представителей заявил, что стоимость электричества не стоит сравнивать с текущей ценой на газ, так как фактически она ещё ниже: использование побочных продуктов – кокса и дёгтя – более чем на половину окупает затраты на производство газа. Это признание вызвало бурю возмущения среди лондонцев, недоумевавших, почему они платят довольно высокую цену, если газовые операции обходятся компаниям так дёшево. Газовым компаниям с трудом удалось усмирить недовольных плательщиков, а в рамках суда пришлось переключиться с нападок на электричество на требование отдать его развитие в руки газовиков.
Разбирательства продлились с апреля по июнь 1879 года. За этот период комиссия собиралась десять раз, чтобы заслушать показания сторон. В заключении суд указал на несомненное экономическое преимущество электрического освещения, сославшись на следующие расчеты: количество энергии, которое позволяет газовой горелке давать свет, равный 12 свечам, электрическим лампам достаточно, чтобы выдать световую силу в 1600 свечей. Суд заключал, осторожно ссылаясь на мнение учёных, что индустриальное будущее именно за электрическим освещением, хотя это и будет сопровождаться сложностями, связанными с внедрением нового вида устройств в жизнь городов. Безусловно, электрическое освещение может использоваться и в общественных местах, таких как большие магазины, площади, вокзалы и фабричные цеха.

По сути, английский парламент сказал только то, что согласен на дальнейшее развитие электрического освещения. Но и этого было достаточно, чтобы вселить уверенность в инвесторов и обратить их взоры и капиталы на электрические компании.
Вторым важным результатом судебного разбирательства стал отказ предоставить газовым компаниям эксклюзивное право на владение электроосветительными предприятиями на основании малой осведомлённости первых в вопросах электричества. Единственным преимуществом газового освещения перед электрическим была признана дешевизна, но этот факт не стал решающим, учитывая убедительные доводы учёных относительно стремительного развития электротехнической отрасли с неизбежным удешевлением всех её продуктов.

При подготовке материала использованы: Report From The Select Committee on Lighting by Electricity, R. H. Parsons Early Days of The Power Station Industry, К. Коути «Добрая старая Англия», С. Чернов «Бейкер-стрит и окрестности», Б. Хасапов «Процесс над... электролампочкой».