«Любое майнинговое потребление должно оплачиваться по коммерческим тарифам»

– В прошлом году правительство РФ приняло ряд решений, направленных на регулирование и ограничение майнинга. Как это отразилось на работе майнеров в зоне ответственности Иркутской энергосбытовой компании?

– Давайте сначала разберёмся с терминологией. Есть белый майнинг. Это официальный ЦОД, который нашёл площадку, запросил технические условия на какое-то количество мегаватт, поставил контейнеры и работает по промышленному тарифу – просто ведёт коммерческую деятельность. Мы его знаем, видим, он официально указал майнинг как профиль деятельности и рассчитывается с нами по коммерческому тарифу.

Второе – чёрный майнинг – хищение электроэнергии для добычи криптовалют. Это банальное воровство. Как раз истории про некий грузовик с контейнером, который, как троллейбус, подсоединяется к проводу 10 кВ и стоит жужжит где-нибудь день-недельку, а потом опускает «рога» и куда-нибудь переезжает.

Серый майнер – это потребитель, который на льготном, субсидированном тарифе для населения занимается майнингом. То есть стоит обычный жилой дом, гараж, баня, подвал какой-то или подсобка, внутри ставят ASIC, и начинается добыча криптовалюты с усиленным потреблением электроэнергии. А оплачивается эта энергия по полностью субсидированному тарифу. Для понимания: сельский тариф у нас в Иркутской области – 1,1 рубля (по нему платят в том числе горожане в домах с электроотоплением – ред.), городской – 1,58 рубля. То есть за льготную энергию для серого майнинга платит, по сути, кто-то другой – предприятия, организации.

– Какова доля белого и серого майнинга в регионе?

– По данным РДУ (Региональное диспетчерское управление энергосистемы Иркутской области – ред.), которое ведёт реестры, на севере Иркутской области около 350–400 МВт официального белого майнинга, на юге – около 650 МВт.

Оценки серого майнинга разнятся от 200 до 400–450 МВт, которые размазаны по домохозяйствам тонким слоем. Но мы прекрасно понимаем, что майнинг есть ещё и в промышленном секторе. Недавно была очередная новость о выявлении майнинга на промплощадке, где были установлены 250 машин. Прокуратура работала вместе с нами. Самостоятельно мы бы туда не пошли: там коммерческое потребление и расчёт по коммерческим ценам, но сейчас майнинг на территории Иркутской области запрещён как вид деятельности.

Все посмеялись, когда мы выявили факт майнинга в психбольнице, но когда горела крыша крупного иркутского торгового центра, где также были установлены ASIC, уже не смеялись. Никто не знает, сколько ещё таких машин стоит на заправках, в цехах, складских помещениях, на промплощадках, которые работают параллельно с основным бизнесом.

– Ваша позиция в том, что бытовые потребители не имеют права майнить на электроэнергии, которую они покупают по льготному тарифу?

– Вообще, это позиция законодательства. Граждане не могут майнить на бытовом тарифе. Федеральное законодательство говорит, что в рамках 6 тыс. кВт•ч в месяц физическое лицо, занимающееся майнингом, может не регистрироваться в налоговой службе как субъект, занимающийся добычей крипты. Можно ли майнить в объёме до 6 тыс. кВт•ч? Можно, но это коммерческая деятельность, которая оплачивается по тарифу прочих потребителей. То есть норма о праве заниматься майнингом в объёме до 6 тыс. кВт•ч без регистрации – это порог взаимодействия с налоговыми органами, а не с энергетиками. С нашей точки зрения, любое майнинговое потребление должно оплачиваться по коммерческим тарифам.

– В Иркутской области известны случаи, когда ASIC устанавливаются в подвалах частных домов, а тепло отводится для обогрева…

– Теперь по поводу инсинуаций об отоплении за счёт ASIC. Во-первых, они создают такой шумовой фон, в котором невозможно жить. Во-вторых, когда говорят, что это оборудование помещают в иммерсионные ванны, шумоизолирующие короба, утверждая, что так обеспечивается электрообогрев, хочу напомнить о существовании государственных стандартов, СНиПов, ГОСТов и правил. Что такое электроотопительная установка? Согласно нормативам, она подлежит обязательной сертификации. Вы хоть один сертифицированный под отопительный прибор ASIC видели? Повторюсь, хотя заблуждения и распространены, но они остаются заблуждениями. И суды при доказанности действий серых майнеров принимают нашу сторону.

– Как устроен механизм выявления нелегальных майнеров в «Иркутскэнергосбыте»?

– Чёрный майнинг – это воровство электроэнергии и зона ответственности сетевой компании, так как это её потери, а мы выявляем серых майнеров. Первое, на что смотрим, – нетипично большое потребление электроэнергии по конкретным адресам. Эта информация у нас есть, так как мы выставляем счета каждому домохозяйству Иркутской области. Плюс дополнительный фактор для проверки – разница в потреблении между домами со схожими параметрами, здесь мы дополнительно привлекаем информацию из публичных кадастровых карт. Когда один дом потребляет зимой условно 3 тыс. кВт•ч, а соседний той же площади – 12 тыс. или даже 20 тыс. кВт•ч, то вопросы возникают. Такие адреса мы ставим на контроль, при наличии интеллектуального прибора учёта запрашиваем данные у сетевой компании – они снимают информацию о почасовом потреблении. Умные счётчики хранят информацию до полугода – года, так что мы видим, с какого момента появился некий неснижаемый круглосуточный объём потребления.

Чем отличается бытовая нагрузка от коммерческой? Утром все включили чайники, потом ушли на работу, вернулись, включили свет, плиты и телевизоры. Коммунальное потребление в течение суток имеет чёткие утренние и вечерние пики, полупики. Даже при наличии электроотопления это видно: конвекторы всё равно то включаются, то выключаются, а не работают бесперебойно в отличие от майнинга, который создаёт постоянную неснижаемую нагрузку.

Дальше начинается работа выездных бригад, которые отправляются по конкретным адресам и с помощью квадрокоптеров, тепловизоров, шумомеров и других специальных средств собирают доказательства того, что идёт небытовое потребление. Работа ведётся за контуром участка потребителя, так как Конституция РФ гласит, что жильё является неприкосновенным.

Также мы запрашиваем операторов сотовой связи, так как данные о трафике могут служить дополнительным доказательством факта незаконного майнинга. Обычно они нам предоставляют информацию по запросу суда. Кроме того, опрашиваем и документируем жалобы соседей, а затем со всеми собранными материалами обращаемся в суд.

– Интеллектуальные счётчики внедрены уже повсеместно?

– Оснащённость частного сектора интеллектуальными приборами учёта в Иркутской области составляет 80–90%. Вопрос, какой смысл мы вкладываем в интеллектуальность. Я с точки зрения выявления майнинга называю интеллектуальными те приборы учёта, которые хранят события и почасовое потребление, они не обязательно соответствуют требованиям действующего законодательства, где речь идёт о 82 характеристиках.

– «Иркутскэнергосбыту» потребовалось увеличивать штат в связи с тем, что появилась такая нагрузка, как борьба с майнерами?

– Мы увеличили численность линейного персонала, который занимается проверками на местах. В целом организовали работу выездных бригад – это специально обученные люди, автотранспорт, термометры, тепловизоры и так далее. Затраты были весьма значительны: один хороший тепловизор, например, стоит миллион рублей.

– Затраты, связанные с выявлением майнеров, окупают себя?

– Да. С начала этой работы мы получили с серых майнеров около 600 млн рублей.

Но, с другой стороны, я могу принять в штат ещё 100, 200 или 300 человек – столько, сколько позволит тарифное решение, покупать сотнями тепловизоры, шумомеры и квадрокоптеры, но это игра в кошки-мышки, когда серые майнеры тоже ищут новые ходы. Мы начали пользоваться шумомерами – появились шумобоксы; начали привлекать связистов через суды для подтверждения специфического трафика – майнеры стали использовать VPN. Эта борьба бесполезна и может быть вечной без каких-то внешних воздействий, если не будет регулирования этой деятельности.

К сожалению, государство долго никак не реагировало на проблему серого майнинга. Возможно, потому что проблема сложилась только в одном регионе, в Иркутской области. Когда я общаюсь с коллегами из Новосибирска, Бурятии, Читы, они говорят, что такого засилья майнинга нет нигде. Мы ведём карту серого майнинга, на ней 7,5 тыс. точек – куда мы ногами дошли и проверили, что что-то не так. Но для этого я отвлёк свой персонал, автотранспорт, мы потратили рабочее время... А сколько мест, куда мы не добрались?

– В Иркутске много социальной рекламы, призывающей граждан сообщать о фактах незаконного майнинга у соседей. Этот метод помогает выявлять серых криптодобытчиков?

– С начала года поступило 155 жалоб только на нашу горячую линию 8 (800) 100-97-77. При этом она создана не для таких целей, а нужна в первую очередь для информирования о задолженности, отключениях, для консультаций потребителей, то есть для выполнения основного функционала сбыта, так что здесь люди тоже отвлекаются от основной работы.

Я думаю, сейчас ASIC стоят в половине частного сектора, по крайней мере в Иркутской агломерации. И они считаются маленькими, две – три машины укладываются в лимиты потребления и приносят деньги. При этом жители прекрасно понимают, что у них из-за этого некачественное энергоснабжение: напряжение падает, свет моргает и т. д. Но с двумя – тремя ASIC’ами окружающие обычно как-то уживаются. А вот если вы поставили десять машин, то такого соседа, скорее всего, сдадут энергетикам.

– Вам на горячую линию сдают именно таких, кто ставит много оборудования?

– Думаю, что да. Ещё у нас очень много жалоб на майнинг в многоквартирных домах. Майнинг там – это вообще нонсенс. С этим должны работать жилинспекция, прокуратура, полиция, потому что это прямое нарушение всех возможных норм и правил. В многоквартирном фонде огромное количество пожаров из-за майнингового оборудования. Пожарные фотографируют обгоревшие ASIC’и, нам показывают. Но у МЧС стандартный перечень причин возгораний, в нём нет майнинга, есть электротехническая причина. В нашем регионе в последние годы она фигурирует в качестве причины ЧП в два – три раза чаще, чем в соседних регионах.

– Какова судебная практика по вашим искам в отношении серых майнеров? Каков процент удовлетворённых исков?

– До конца 2023 года удовлетворялось практически 100% наших исков. Сейчас соотношение изменилось, и мы выигрываем в первой инстанции более половины дел. Но значительная часть отказов в первой инстанции пересматривается в нашу пользу на этапах апелляции и кассации.

Примечательно, что нашей судебной практикой активно интересуется налоговая служба, которая стала периодически запрашивать перечни выигранных нами дел. Затем они идут к серым майнерам и на основании судебного решения, доказывающего факт добычи криптовалюты, просят показать доходы. В обратную сторону это не работает – сбытовые компании доступа к реестру белых майнеров не имеют. Но тех, с кем мы боремся, в этих списках нет, они всегда в тени.

– Какой экономический ущерб наносит сбытам деятельность серых майнеров?

– Мы занялись выявлением серых майнеров не от хорошей жизни: задача сетевых компаний – содержать инфраструктуру, сбытовых – собирать деньги. Сейчас мы выполняем несвойственный нам функционал. Почему? Первое – жалобы на некачественное энергоснабжение, штрафные санкции, перерасчёты населению. Понятно, часть вопросов мы транслируем сетевым компаниям, но их достаточно много. А второе – особенности тарифного регулирования. Электроэнергию для населения мы покупаем на оптовом рынке (ОРЭМ – ред.) по льготным регулируемым ценам для перепродажи населению тоже по льготной регулируемой цене. Объём покупок на опте фиксируется на год. Например, для Иркутской области это 7 млрд кВт•ч в год. Их мы покупаем по льготным ценам, а всё, что потребляется по бытовым тарифам сверх этого объёма, приобретается на ОРЭМ по рыночной цене, а продаётся по льготной. В итоге формируется убыток.

Имея какой-то запас финансовой прочности, «Иркутскэнергосбыт», с учётом действующего тарифного законодательства, мог бы вообще не бороться с серым майнингом. Весь убыток, случившийся из-за покупки электроэнергии на опте по рыночным ценам и продажи населению по льготным тарифам, подлежит возмещению в последующих периодах регулирования. Поэтому когда энергетики борются с серым майнингом, а власти их не поддерживают, в этом нет государственного подхода. В последующие годы мы получим компенсацию за конкретного майнера, которая будет включена в тариф и тем самым размазана на всех жителей Иркутской области.

Убыток от РД (регулируемых договоров, в рамках которых сбытовые компании покупают электроэнергию на оптовом энергорынке для поставки населению по тарифам – ред.) у «Иркутскэнергосбыта» в 2020 году составил 296 млн рублей, в 2021 году вырос сразу в 6 раз, до 1,836 млрд рублей, в 2022 году – до 2,8 млрд рублей, в 2023 году снизился до 1,766 млрд рублей.

– Эти суммы заявлены для компенсаций и согласованы для включения в тарифные расчёты?

– Конечно. В соответствии с тарифным законодательством они подлежат компенсации в течение пяти лет, то есть по убыткам 2020 года все жители региона рассчитаются в 2025–2026 годах, – таково законодательство.

– Почему в 2023 году снизился убыток, связанный с майнингом?

– На территории Иркутской области динамика энергопотребления у населения не зависит от температурного фактора, энерговооружённости отдельных хозяйств, от количества новых техприсоединений. Уже несколько лет она зависит только от курса биткоина, больше ни от чего. В 2023 году, если помните, биткоин падал – мы тут же видели падение потребления у населения. Это к вопросу о том, что серый майнинг можно победить только экономикой.

– Вы под экономикой понимаете снижение нормативов потребления в рамках дифференцированных тарифов или повышение ценников?

– Экономика майнинга в России, в свою очередь, зависит от трёх вещей. Первое – курс биткоина, второе – курс доллара к рублю, третье – тарифы. На что могут повлиять власти конкретного региона? Только на тариф. Основной массив потребления у нас идёт в пределах базового значения дифференцированных тарифов. Давайте наращивать тарифы во втором и третьем диапазонах. Почему нет? Давайте снижать пороговые значения дифтарифов для гаражей. Почему у нас для одного гаража пороговое значение дифтарифа установлено на том же уровне, что и для жилого дома, то есть 3,9 тыс. кВт•ч в месяц? В чём логика этого решения? Мы наблюдаем сейчас рост потребления в гаражных кооперативах. Все вдруг массово купили электромобили? Нет. Там и раньше был рассадник майнинга, а сейчас это стало повальным явлением.

– Ситуация с майнингом как­-то меняется на фоне утверждённых законодательных решений?

– Я считаю, что на серый майнинг повлияла дифференциация бытовых тарифов и он немного просел: большинство добытчиков снизили потребление до уровня дифтарифов. Старое оборудование менее эффективно и более чувствительно к колебаниям курсов рубля и биткоина, а на новое серые майнеры сейчас предпочитают не тратиться. Какая-то часть, наверное, перешла в сектор чёрной криптодобычи.

Второе последствие – белый майнинг фактически закрылся. Переехали, совсем закрылись или просто выключились до конца сезона (ранее запрет на майнинг в Иркутской области действовал с 15 ноября по 15 марта, затем стал круглогодичным – ред.) – не могу сказать, мы видим лишь факт отсутствия потребления. Хотя какие-то пожарно-охранные, сервисные функции остались, небольшое потребление есть.

– Какие шаги в части регулирования, на ваш взгляд, необходимы в дальнейшем?

– Недавно прочитал в местном глянцевом журнале, что энергосбережением в Иркутской области занимаются только энтузиасты или идиоты. И при действующей тарифной системе это действительно так. У «Иркутскэнергосбыта» 1,2 млн абонентов, каждый из которых может перейти на зональные тарифы (пик/полупик) и в теории экономить, смещая потребление на более дешёвые часы. Опцией в области пользуются около 40 человек. Разница между тарифами в 30–40 копеек никого экономить не стимулирует, а переход на зональные тарифы без смещения графика потребления и вовсе оказывается дороже сохранения одноставочного тарифа.

С другой стороны, работают законы рынка: если какой-то товар стоит очень дёшево, то рано или поздно он окажется дефицитным. Собственно, мы к этому в Иркутской области уже пришли: у нас официально прогнозируемая нехватка генерирующих мощностей, ограничения при техприсоединении, и это не проблема ни сетей, ни сбытов. На новые мощности сейчас будут скидываться все потребители второй ценовой зоны. То есть тарифную диспропорцию допустили в Иркутской области, а платить будут потребители всей Сибири. В том числе, например, житель Бурятии, где тариф для населения почти 4 рубля, будет ещё слегка доплачивать из-за серых майнеров в Иркутской области, получающих нелегальный доход.

По идее, в итоге должно произойти выравнивание тарифов по регионам. Понятно, что это не должно быть мгновенно, необходимо двигаться планово. Ну и второе направление – объёмы льготного потребления. У нас, например, есть положительный опыт Забайкальского края, где соцнорма потребления составляет 65 кВт•ч на человека в месяц; подобный механизм действует ещё в пяти регионах, и везде показатель не превышает 170 кВт•ч. 99% потребителей укладываются в разумные нормы, но 1%, как показывает практика по другим вопросам, с успехом может создавать информационную волну. Безусловно, движение по этому пути будет вызывать негативные реакции, но другого пути в экономической логике нет.

Материал подготовлен в рамках совместного проекта портала «Переток» и журнала «Энергия без границ»

23 мая 2025 в 13:26